Развитие мозга и поведение подростка

Мы, взрослые, часто испытываем стресс от того, что многие наши обыденные требования, предъявляемые подросткам, не выполняются или игнорируются. «Как можно было за один день потратить все карманные деньги, выданные на неделю?» «Почему она не понимает, что ЕГЭ — всего через год и уже надо готовиться?» «Совсем распустился, ни о чём не хочет думать!» Знакомо? А правда в том, что многие «трудности» подросткового возраста на самом деле имеют весьма объективные причины. Одна из них — это ещё незавершившееся созревание мозга и нейронных связей. Именно поэтому абсолютно бесполезно «бороться» с некоторыми особенностями подросткового возраста. Нужно просто понимать причины и объективные ограничения, но самое главное — принимать подростка таким, какой он есть, и помогать ему в его постепенном взрослении.

Эта статья о том, как развивается мозг подростка и как это связано с распространёнными проблемами подросткового возраста.

Кто я? Где я? Сколько меня?

Пубертатный, он же подростковый, ростовой скачок происходит обычно в 11–13 лет у девочек и в 13–15 лет у мальчиков. Стремительно меняются не только размеры тела, но и его пропорции. Мало того, они меняются несколько раз на протяжении переходного возраста, потому что отдельные части тела могут расти с разной скоростью, а одна пара конечностей — не успевать за другой. Эти процессы приводят к перестройке схемы тела — особой программы, встроенной в человеческий мозг и отвечающей за процессы проприоцепции (восприятия тела в пространстве). Мы, взрослые, совершенно не задумываясь, можем протянуть руку так, чтобы она оказалась ровно в том месте, которое нам нужно. Мы можем быть уверены в том, что наши ноги окажутся именно там, где мы прикажем им оказаться. А подростки — не могут. У них схема тела (она же проекция тела в мозге) не успевает за быстрым изменением его пропорций. Мы уже знаем, что это становится причиной внезапных неудач, например, при тройных прыжках у юных чемпионов по фигурному катанию, но главное, что всех без исключения подростков это делает ужасно неуклюжими! Малышам неуклюжесть (возникающая практически по той же самой причине) прощается, подросткам же приходится постоянно оправдываться за то, что они задели, разбили, не заметили, уронили… «Ну, неужели нельзя быть аккуратнее?!» Нельзя. Пока нельзя. И причина этого требует такого же родительского понимания, как и десять лет назад, когда нынешний подросток был карапузом, «собиравшим все углы», а очередной его синяк считался признаком удачно прошедшей активной прогулки.

Спящая красавица и неспящий принц. Или наоборот.

Те отделы мозга, которые отвечают за энергетическую регуляцию, чередование сна и бодрствования и нажатие на кнопки «вкл» и «выкл», тоже судорожно пытаются справиться с происходящими в теле подростка изменениями. Изменения гормонального фона касаются не только половых гормонов, о которых относительно подростков не вспомнит разве что ленивый, но и гормона сна — мелатонина. Нарушения сна действительно характерны для подросткового возраста! И социальные сети вкупе с компьютерными играми не единственная их причина, есть ещё и физиологические. Подросток в самом деле может страдать бессонницей или спать по четырнадцать часов кряду. Кроме того, изменение биологического ритма превращает большинство тинейджеров в «сов» — их мозг даёт команду на засыпание в среднем на полтора часа позже, чем стоило бы. Это не значит, что родителям стоит поощрять ночные бдения подростка и разрешать ему до утра бороздить просторы Интернета. «Сидение» по ночам в социальных сетях может не быть первопричиной бессонницы, но будет сильно её усугублять. Однако родители должны понимать, что за нежеланием идти спать сразу после «Спокойной ночи, малыши!» стоят физиологические причины, а не просто подростковый бунт.

Весь такой внезапный и непредсказуемый!..

Если бы учёных, изучающих онтогенез (процесс развития от зачатия до смерти), попросили выбрать слово, лучше всего характеризующее подростковый возраст, им, вероятнее всего, стало бы слово «неравномерность». Не только части тела подростка растут и развиваются неравномерно, то же самое происходит и с разными отделами его мозга. «Тут помню, тут не помню» — это про них. Потому что один отдел мозга уже «почти как у больших», а другой будет созревать аж до 25 лет! Именно подобная неравномерность приводит к тому, что с разницей всего в несколько минут ваше дитятко с сорок четвертым размером ноги может вести себя то как взрослый человек, то как неразумный младенец. Всё зависит от того, какие отделы мозга (зрелые или ещё нет) задействованы в конкретный момент. Проблески разума и совершенно зрелые, казалось бы, чувства и мысли могут сменяться абсолютно детскими идеями о завоевании мира в костюме человека-паука или «хотя бы» Стива Джобса, если комбинезон человека-паука купить не удалось.

Вижу цель, не вижу препятствий.

Тот самый отдел мозга, который продолжает развиваться и совершенствоваться вплоть до 25 лет, отвечает (не по закону подлости, но по закону иронии) за планирование и контроль. Родителям, как правило, очень сложно смириться с тем, что здоровенный детина, на которого они уже смотрят снизу вверх, не может себя контролировать. А ему действительно сложно! И контролировать себя, и планировать тоже. Горизонт планирования у подростка равен примерно пятнадцати минутам. Ну, ладно, не так всё плохо — пятнадцати часам. Но даже если пятнадцати дням, это не помогает родителям, которые пытаются беседовать с подростком о том, что где-то там, за поворотом Судьбы, его ждёт ЕГЭ, вред от курения, нежеланные дети и другие последствия, которые наступят позже, чем через пятнадцать минут, часов или дней. Апеллировать к тому, что не произойдёт здесь и сейчас, — почти бесполезно. Не потому что подросток не слышит или не понимает. Просто его горизонт планирования не охватывает то время, в котором он будет сдавать ЕГЭ. Мозг подростка уверен, что это случится нескоро. И это «нескоро» значит для него почти то же, что «никогда».

Подростка можно (и нужно!) научить краткосрочному планированию («Какие у тебя планы на эту неделю?», «Что тебе понадобится для тренировки в субботу?» и т.п.), но долгосрочное планирование — не для него. Правда, это не означает, что с тинейджером не следует разговаривать о долгосрочных целях. Ведь если не делать этого совсем, он не научится ставить и достигать их, даже когда его мозг созреет. Однако, чтобы долгосрочные цели стали для подростка осязаемыми, старайтесь разбивать их на более мелкие шаги и задачи, которые входят в доступный для него горизонт планирования и будут постепенно приближать его к главной цели.

Риск — дело благородное и… подростковое.

Неспособность к долгосрочному планированию сплетается в мозге подростка с неспособностью контролировать импульсивные реакции (за это тоже отвечают лобные доли). Помимо этого мозг тинейджера сильнее, чем полностью зрелый мозг, реагирует на сильные стимулы, вызывающие яркую реакцию, и гораздо слабее отвергает тягу к стимулам аверсивным (которые могут причинить вред). Такой «коктейль» приводит к тому, что принято называть рискованным поведением подростков: знакомство с алкоголем и никотином, увлечение экстремальными видами спорта, зацепинг, паркур, иногда — употребление наркотиков и рискованное сексуальное поведение. Большинство исследователей рискованного поведения подростков сходятся в том, что оно является неотъемлемой частью взросления, одним из способов формирования собственной идентичности. Родителям от результатов подобных исследований вряд ли полегчает, но причины готовности подростка «поставить на зеро» всё, включая порой его собственную жизнь, вероятно, станут понятны. Совет, который дают родителям исследователи, касается ограничения доступа к тому, что может быть смертельно опасным (например, наркотикам), однако при этом следует оставлять подростку пространство для рискованных занятий, где возможность тяжёлых последствий и гибели сведена к нулю.

Я не я, и мозг не мой!

Неравномерность развития отделов головного мозга в процессе созревания приводит к ослаблению связей между его отделами. Больше всего страдают межполушарные связи. «Правый, правый, я левый!» А левый — не слышит. Межполушарный дисконнект приводит к тому, что подросток производит впечатление «витающего в облаках», «тупящего»... На самом же деле он искренне подбирает слова и передаёт их из одной части мозга в другую. Смыслы слов мы обычно храним в правом полушарии, а речь создаём в левом.

Другой значимый недостаток связи возникает между лимбической системой, которая отвечает за проявление эмоции, и лобными долями мозга, которые этот процесс контролируют (и это — помимо того, что сами лобные доли созревают позже своих соседей по черепной коробке). Подростковая эмоциональность — следствие того, что разуму действительно сложно одержать победу над эмоциями, если борьба разворачивается в мозге, который ещё не достиг совершеннолетия. Иногда складывается впечатление, что внутри подростка живут два разных человека, один из которых чувствует, а другой — думает. И это впечатление нельзя назвать обманчивым — всё примерно так и есть! Человек чувствующий побеждает внутри подростка человека думающего — нокаутом, в первом же раунде. И не потому, что подросток не хочет «думать головой», а потому, что он действительно пока ещё этого не может.

У подросткового возраста есть одно неоспоримое положительное свойство — он заканчивается. Родителям стоит помнить, что «и это пройдёт».

Основная задача родителей подростка — сохранить хрупкие отношения до того счастливого момента, когда ставшие по-настоящему взрослыми сын иди дочь скажут: «Как же вы меня вытерпели?!» Это время обязательно настанет, а пока не забывайте, что для самого подростка период взросления — тоже сложный и мучительный и что в родительской любви ребёнок такого возраста нуждается едва ли не больше младенца. Не забывайте любить вашего подростка!